В нашем мире уже в течение, возможно, тысячелетий наблюдается тенденция смещения центра тяжести человеческой жизни в ум.
Как известно, ещё в Древнем Китае шла полемика между даосами и конфуцианцами, в которой первые настаивали на необусловленности и следовании своей естественной природе, а вторые – на важности правил и следования ритуалу.
Сегодня благодаря повсеместно распространённому образованию общество с самого раннего возраста ориентирует человека на необходимость обучения, низведённого до запоминания как можно большего количества информации.
А благодаря гораздо более традиционной и древней вещи – воспитанию – родители приучают ребёнка к необходимости контроля своего тела и эмоций.
В результате тот естественный внутренний баланс, с которым приходит в мир каждый человек, оказывается нарушенным: при перегруженном информацией уме большинство эмоций оказываются под запретом, а тело – вовсе забытым.
Одновременно с этим человеческое внимание полностью растворяется во внешних вещах – материальных и нематериальных.
Поэтому вне зависимости от того, каков ментальный потенциал человека с рождения (если говорить о типах), процесс воспитания неизменно переносит центр тяжести его жизни в ум – просто в случае более развитых умственных способностей человека будет обуславливать загипнотизированность сложными концепциями и системами идей, а в случае более скромных дело будет ограничиваться набором жизненных принципов, поведенческих установок и способов приятно себя чувствовать.
В любом случае эта обусловленность становится стеной между сознанием человека и любой новой ситуацией, новым впечатлением или новым знанием.
А в силу скорости работы ума и степени отождествления с ним сознания непосредственное восприятие чего бы то ни было оказывается невозможным.
И любой импульс, попавший в поле внимания человека, автоматически начинает обрабатываться умом и попадает в колею привычных реакций.
Обусловленность искателя
Теперь представим, что в силу неудовлетворённости тем, что может дать человеку обычная жизнь, человек начинает искать что-то большее и через какое-то время сталкивается с теми или иными духовными путями.
Обычно на этом этапе неудовлетворённости бывает достаточно для того, чтобы вызвать некоторую открытость по отношению к новым идеям, иными словами, человек готов воспринять что-то, что не вписывается в уже имеющуюся, бытовую, обусловленность.
Тем не менее сам принцип восприятия новой информации остаётся тем же. Просто в уме такого человека формируется новый вид обусловленности, которую можно назвать обусловленностью искателя.
При этом я бы выделил два типа обусловливания. В обусловливании по первому типу (свойственном в большей степени женщинам) человеком из всей полученной информации выбирается то, что вызывает в нём приятный отклик.
От знаний, полученных из различных духовных учений, в уме человека в этом случае зачастую остается смесь из обрывков разнородных концепций, объединяющим фактором для которых является фактор чувственный – бессознательный выбор того, что вдохновляет, успокаивает, стимулирует воображение и т. д.
При формировании обусловленности по второму – «мужскому» – типу на первое место выходит стремление к системности и непротиворечивости представлений.
Обычно в этом случае у человека возникает желание систематизировать всю получаемую информацию, подгоняя новое под старые представления и отбрасывая то, что слишком сильно отличается от известного.
Такой подход направлен на формировании чёткой карты или алгоритма действий и часто приводит искателя в состояние «тормозящего вопрошания», суть которого сводится к вопросам типа: «Как я могу вложиться в усилия, если я не понимаю того-то?».
Основной слабостью первого типа обусловленности является низкая степень критичности, второго – жёсткость умственных представлений и сложность восприятия новой информации.
Естественно, как и в любой подобной классификации, возможны различные сочетания, промежуточные варианты и исключения.
Воображение
Воображение – функция ума, реагирующего на проявление страха или желания, непосредственно связанная с его обусловленностью.
В отличие от образов желаемой цели, подчёркивающих человеку разрыв между тем, что есть, и тем, как может быть, если желание исполнится, воображение имитирует исполнение желаемого, давая человеку ложное удовлетворение наподобие того, как мастурбация удовлетворяет сексуальное желание.
В случае страха проявляется навязчивое воображение, заставляющее снова и снова в мыслях проживать нежелательную ситуацию. В этих формах воображение проявляется как замена внешнего действия.
Черпая силу из отождествлённого с умом сознания, такие образы обладают безграничным влиянием на мысли, эмоции и поведение человека.
Мгновенно возникший в ответ на какую-то ситуацию или всплывший сам по себе образ, обладающий большим зарядом, намертво приковывают к себе сознание и остаётся висеть пеленой перед внутренним взором до тех пор, пока поднятая им энергия не будет исчерпана, реализована или подавлена.
Актуальное желание или страх вызывают воображение, проявляющееся ярко, вызывающее достаточно сильные эмоции и заметное для самого человека без специальных усилий.
В более же тонкой и при этом более основательной форме воображение проявляется во сне наяву, когда перед человеком проходит череда образов, подобных кинофильму, в котором всплывающие образы связаны друг с другом ассоциативно.
Как правило, в таком состоянии человек прибывает всё то время, когда его внимание не захвачено чем-то внешним и какая-то его часть остаётся свободной.
Духовное воображение
Поскольку духовный путь так или иначе начинается с ума, специфика его работы становится естественным препятствием. И может стать препятствием непреодолимым, если не будет выработан навык разотождествления с умом.
Однако полное разотождествление с умом, несущее разобусловление и исчезновение бессознательной части ума, – цель весьма далёкая и выходящая за рамки этой статьи.
Здесь я бы хотел рассмотреть, каким образом обусловленность способна свести к нулю эффективность усилий с самого начала духовной работы.
Практика осознания, казалось бы, очень проста в теории. Однако, поскольку она совершенно не похожа ни на что, с чем мы ранее встречались в своей жизни, она оказывается порой совершенно невыполнимой.
Главное препятствие заключается в том, что все усилия, которые мы привыкли совершать, связаны у нас с действием, и любое действие, кроме рефлекторных, как известно, начинается в уме.
А практика осознанности, будучи абсолютно пассивной и не связанной ни с какими процессами в уме или его состояниями, не может быть результатом действия.
Если искатель сталкивается с позитивными описаниями практики осознанности или её непосредственных результатов, в его уме сразу же оформляется образ того, что это практика должна из себя представлять.
В зависимости от типа обусловленности, которые рассмотрены выше, этот образ осознанности, как правило, либо окрашен эмоционально-вдохновенными оттенками, такими как приятные потоки энергии в теле, чувство радости и внутренней свободы, бесконечного пространства, света, освобождения от проблем и привязанностей, ощущение связи со всем существующим, избавление от желаний, спокойствие и т. д. и т. п., либо основан на внутренней схеме, строго вписанной в систему представлений человека: например, если человек знает, что сознание независимо от тела, эмоций и ума, он может представлять себе осознанность как отделение от них наблюдателя, или если его представление о практике почерпнуто из учения Г. И. Гурджиева, образ осознанности может складываться из поиска в себе взаимодействий «водородов» в «сознательных толчках» и т. д.
Также образ осознанности дополняется реальным опытом самого человека.
Испытав в результате усилий по осознанию себя что-то новое, придя в какое-то новое состояние или к какому-то новому пониманию, человек часто думает «Это оно!» и начинает пытаться вызывать это переживание в будущем, вместо того, чтобы оставить в покое, забыть уже прошедший опыт и просто продолжать практику.
Таким образом, цепляние за представления и цепляние за опыт являются главными факторами, смещающими практику в область ума.
Само по себе формирование того или иного образа осознанности неизбежно, он формируется точно так же, как образ любого другого явления.
Ловушка – в воображении. Как было замечено выше, воображение является следствием желаний и страхов.
В этом случае, если у искателя присутствуют желания, связанные с осознанностью, – желание осознавать, желание скорее добиться результатов, страх не прийти к реализации вовремя (в силу возраста, например) и т. д. – они, как и все желания, стремятся проявиться в действии.
Поскольку же практика осознанности не может быть связана ни с каким действием, энергия желания осознавать самым естественным образом начинает течь в канал воображения.
При этом эффекты, которые будут возникать на физическом, эмоциональном и ментальном уровнях человека, будут очень похожи на те, которые человек вычитал из книг, о которых услышал от других или которые сам испытал когда-то.
И это не удивительно, ведь воображаемое осознание будет повторять образ, сформировавшийся на основе почерпнутых оттуда же представлений (именно поэтому, кстати, реальные результаты всегда сильно отличаются от ожидаемых).
А все вытекающие из воображения реально ощутимые переживания будут наведёнными – благо сила влияния ума человека на его состояния, вплоть до физического уровня, огромна (вспомним хотя бы клинические исследования, которые всегда проводятся со сравнением эффектов препарата и плацебо – пустышки – в силу того, что самовнушение тоже часто приводит к выздоровлению или облегчению симптомов пациента).
Естественно, такую силу воображение получает от отождествлённого с ним сознания.
«Осознавать» таким образом можно до конца жизни. Можно даже, намаявшись, прийти к такому же «просветлению» (чему прекрасным образом можно научиться во многих современных духовных учениях).
Без осознания этого вида воображения – духовного воображения (его яркие проявления в православии, например, называются «прелестью») – и его механизма все результаты духовной работы так и останутся на уровне чувств и ума, а искатель – ровно на таком же расстоянии от цели своего поиска, как и в то мгновение, когда впервые узнал смысл слова «осознанность».
